-Тебя с детства пытаются изменить, трансформировать – отдельные социальные единицы, общество, государство, иногда ты сам ломаешь сам себя. Татьяна, важно ли остаться тем, кто ты есть?

 -Да, обязательно! Могу рассказать историю о моём отце. Отец был учёным  и необыкновенно мягким человеком, даже идущим иногда на компромиссы, но никогда не опускался  до подлостей.  Мама называла это  «устойчивостью киселя» - режешь его ножом, а он принимает ту же форму…

- Вы для себя определили: какое Ваше самое главное дело в жизни?

-Самое главное дело моей жизни – ЛЮБОВЬ. Этому я училась и учусь всю жизнь. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга», сказано в Евангелии от Иоанна.  

- Что Вы думаете о состоянии современного российского искусства (это и сами художники, но это –  и галереи, и кураторы, и искусствоведы, и рынок)? Есть какие-то новые веяния, которые Вам близки? Мне порой просто кажется, что мало что (кроме формального) изменилось с советских времен в «мире современного искусства»? 

-Я думаю, что оно – искусство – в тупике и даже не хочу это комментировать… Хотя надо жить надеждами и уповать…

-Татьяна, что Вас волнует сегодня в жизни и в искусстве?

 -Мои интересы сейчас очень просты и пожелания конкретны и, надеюсь, выполнимы, после дара коллекции Лёни Талочкина Третьяковской галерее хочется, чтоб работы художников  нон-конформистов были востребованы, как Третьяковской галереей, так и другими музеями, проводящими выставки…И на этот счёт я полна оптимизма…

-Над чем Вы трудитесь?

-У меня и моих коллег из Отдела Новейших течений  большие планы.  Мы уже  начали работать над двумя изданиями, куда войдут произведения коллекции Лёни. Это академический каталог Третьяковской галереи и Двухтомник каталога самой коллекции, совместно с сотрудниками Гаража, там ведь теперь Архив Талочкина…

-Приходилось ли Вам приспосабливаться к чему-то, для того чтобы сделать что-то? Возможен ли компромисс с самим собой? И нужен ли такой компромисс?

-В жизни человеку свойственна мимикрия, главное в этом деле знать меру, в малом – да, в большом - надо держаться принципов.

-В чем Вы находите отдохновение?

-Очень просто – внуки – дают мне потрясающее счастливое забвение возраста…хожу медленно – а с ними бегаю и прыгаю…Перечитываю детскую литературу по мандельштамовской «формуле» - «только детские книги читать…»  Зная, что они есть и умирать не страшно, чувствуешь себя «бессмертным»…

-Не могу не спросить: что нового можно ждать из проектов, связанных с Леонидом Талочкиным? Планируется ли выход книг (его или о нем)?

-Об этом я уже ответила Вам, а сейчас просто веду дневник воспоминаний, а там видно будет.

Вопросы: Алексей Шульгин

Фото: Виталий Царин

Традиционно хотел написать, что это за человек, какая это звезда, чьих будет, как и где гремел…  А потом решил – он сегодня не нуждается в представлении, потому что – кто знает – знает. Я представляю вашему вниманию интервью с музыкантом, - которого я очень люблю и очень высоко ставлю  - Павлом Молчановым.

- Павел, что Вам сегодня интересно? Что для Вас музицирование? Что ведет к инструменту, заставляет брать его в руки, извлекать звук? Вы можете отвечать серьезно, а можете несерьезно. Как хотите.

- Разнообразие музыкальных жанров, в частности - джаз. И вообще любая независимая, экспериментальная музыка.

- Вы себя считаете композитором?

- Нет.

- Что-то есть в современной музыке такое, что Вас реально трогает, оживляет, встряхивает, доставляет удовольствие? Какие-то открытия Вы делаете (я о новых группах или старых группах с новыми альбомами)?

- Давно не слушал никаких групп(вот как раз группы и безынтересны). А вот случайные симбиозы и союзы свободных музыкантов экспериментаторов - всегда интересны - это и есть джаз, по-моему.

- Что движет человеком в творчестве (как Вам думается)? Что двигало и подвигает Вас?

- Желание найти свою вторую половину, создать с ней семью и продолжить род.

- Почему Вы так круто изменили свою жизнь? Почему такой акцент был сделан на преподавание?

- Я не считаю, что круто изменил свою жизнь, в чем крутизна то ? Преподавание в данном случае не является причиной изменения жизненных приоритетов!
 

- Вы рациональный человек?

- Смотря в чем.... Думаю как все.

- Павел, с каким инструментом Вам  интереснее? Есть ли предпочтение?

- Это саксофон, кларнет.... и все остальные, всех их люблю.

- У Вас есть какие-то творческо-музыкальные планы? Хотелось бы что-то сделать в обозримом будущем?

- Самый интересный ( в том числе и музыкальный ) проект моей жизни это моя семья!!! У нас одна душа на троих! Это я, моя жена Евгения и новорожденный сын Тимофей. Жду не дождусь, когда настанет время учить его музыке.

- Павел Молчанов сегодня – это счастливый (ну или хотя бы – довольный) человек?

- На все времена - один ответ!!!! Человека счастливее меня, нет на этой планете!!!!!

Вопросы: Алексей Шульгин.

Я слышал, что Николай Владимирович Ильин по-доброму относится к русским журналистам. Был очень приятно удивлен его отзывчивостью и быстротой ответов. Мне было неловко задавать много вопросов, неловко (хотя и в меньшей степени) за свой английский. Успокаивало одно: и вопросы и ответы – понятны без переводчика. На вопросы о современном искусстве, русских художниках и духовной полноценности отвечает потомок русских эмигрантов первой волны, один из ведущих мировых специалистов по музейному проектированию и прочая, прочая, прочая - Николай Владимирович Ильин.

- What do you think: the modern art is serious business? There are risks. Can be more reliable to be engaged in the checked affairs? To sell Van Gogh or Picasso?

- Modern art is a serious 60 billion dollars a year business.

- Why almost none of modern Russian artists achieved success in the world? Or I am mistaken? What can you tell about it?

- Bulatov, Kabakov, AES+F, Bruskin, Komar & Melamid, Chubarov, Chernysheva, Recycle are successful artists who are well known and highly rated outside Russia. Younger ones have problems because the Russian gallery scene is far underdeveloped compared to western standards and far too little information is available in English since most people do not understand Russia.

- If we pass into the area of spiritual. The need for art at people whether it that we observe cultural crisis is what is it? possible?

- Art, visual & performing as well as music, is a most necessary ingredient in children’s and young people’s education. Unfortunately most education systems neglect this and parents are mostly overwhelmed. A human being needs food for the soul & the imagination in order to stimulate morals, energy and behavior and art & culture are well equipped to provide this.

Вопросы: Алексей Шульгин.

Это не интервью: для интервью слишком мало. Один вопрос, один ответ. Но мне очень понравился ответ Игоря Дудинского, считаю – такое мнение должно быть опубликовано.

- Вам интересен данный текущий момент времени? У меня такое ощущение часто нереальности что ли происходящего. Как в книгах писателей серебряного века, перешедших через цифру 1900, ощущалась нарастающая тревога, предчувствие, нечто подобное сейчас носится в воздухе. Что вы об этом думаете?

- В России ощущение тревоги и «чего-то нарастающего» было присуще интеллигенции во все времена. Оно всегда сопутствовало бесконечной любви к России, и оба чувства тесно переплетались в душе каждого мыслящего человека. Я бы сказал, что сегодняшнее ощущение тревоги означает только то, что наше общество с каждым годом становится все более русским и все более интеллигентным. Ведь чем больше беспокойства – тем больше сомнений и тем сильнее любовь к своей стране. Сколько я живу (уже 70 лет) – столько меня и моих близких друзей – людей моего круга не покидает ощущение нереальности происходящего. Я родился в 1947 году. Еще был жив Сталин, и окружающие меня люди воспринимали сытые послевоенные годы как чудо, как какой-то земной рай. На самом деле время было голодное, но все жили ожиданием чего-то сверхъестественного. Сталина считали земным богом, и чуда в основном ждали от него. Обитатели нашей огромной коммуналки ходили как загипнотизированные. Ну что тут общего с реальностью?

Дальше началось второе чудо – хрущевская оттепель. Интеллигенция вообще сошла с ума и как с цепи сорвалась. Повсюду царил полнейший восторг от упоения «свободой». 60-е прошли в каком-то алкогольно-дискуссионном угаре – тем более, что я провел их на Южинском у Мамлеева, где у мена была абсолютная метафизическая защита. Личность Хрущева – стопроцентного клоуна с его ежедневными экстравагантными выходками – дополняла ощущение нереальности происходящего. Все были уверены, что мы находимся накануне пражской весны, которая должна была осуществиться в СССР. Но тут раз – и конец оттепели. Прага. Танки. Резкая смена курса.

Потом начался застой с его абсолютной придурошностью. Народ запил, загулял – а какая может быть адекватность в пьяном угаре? Недаром Малеев списывал своих персонажей прямо из окружающей жизни. Нереальность происходящего набирала обороты.

Наконец – перестройка. Тут тотальное безумие достигло апофеоза. Свободы, а следовательно пьянства, стало еще больше. Горбачев и Ельцын не столько «управляли» страной, сколько развлекали спивающийся народ своими поступками. Жизнь бурлила и била ключом. Кто-то в один миг обогащался. Кого-то убивали. Но зато воздух был напонен свободой, потому что свободу в России всегда понимали как что-то связанное с риском. Недаром 90-е окрестили лихим десятилетием.

Ну и с какой стати я, переживший столько судьбоносных эпох, должен воспринимать сегодняшние дни чуть ли не как предбанник апокалипсиса? Нет, не дождетесь. Нынешнее время ровным счетом ничуть не отличается от предыдущих ситуаций. Ну вспомните хотя бы смуту. Представляю тогдашнюю степень ощущения абсолютной безысходности. Тем не менее как-то пережили.

Запомните – Россия управляется не людьми, а Господом Богом. А Господь Бог любит держать своих избранных в перманентном напряжении – чтобы не расслаблялись.

Алексей Шульгин.

Художник Наталья Костаки занята разработкой оригинальных художественных тем, она создатель целых серий и направлений в графики и живописи. Как назвать такие работы? С твердостью можно сказать, что в графических листах Костаки есть все от арт-метафизики. Но что такое арт-метафизика?  Я предлагаю Вам посмотреть ряд работ художника и составить собственное мнение об увиденном.

Ясно, что Наталья Костаки с рождения росла в художественной атмосфере, окруженная картинами, иконами и объектами. Дом Георгия Костаки в Москве был своеобразной частной галереей, домом музеем. Постоянно в квартире находились художники и около-культурные люди. И разговор мы начали и о профессии: могло случиться так, что Наталья Костаки не станет художником? Было ли такое возможно?

- С выбором профессии все было просто. Когда я поступала в институт, это было полностью желание отца: я поступила в Строгановку на факультет художественного конструирования. Так решил отец. И проучилась шесть лет. Помимо прочего занималась ювелиркой. И за все годы учебы творческого начала я как-то не почувствовала. Вот так. И потом, как бывает в жизни у людей: родилась куча детей, четверо. И я ото всех «творческих» дел отошла, бросила даже ювелирку. Мне казалось, что все, крест поставила. Но когда дети подросли, начался творческий ренессанс. В 1994 году  на стрессе еще, всплеск. И пошло, пошло. И до сих пор я не могу остановиться. Творчество. Я чувствую, что делаю что-то важное, энергия идет. А настоящий творческий процесс дает зарядку.

- Наталья, Вы себя ощущаете свободным художником? Свободным от условностей, формы, галерей, рынка….?
- Я абсолютно независимый художник. До сих пор, вот именно еще сейчас галерейщики работают с концептуальным искусством. Все это еще не перекипело. А я работаю в своем направлении. Работаю много. И сложно мне  только в одном, донести до широкого круга то, чем я занимаюсь. Приглашают выставляться регулярно, но редко. Парадокс. Хотя выставок прошло достаточно Но это нормально, если занимаешься чистым творчеством. 

PS  Мы много говорили об Анатолии Звереве. В тот вечер его имя упоминали часто, смотрели картины, сфотографировали зверевские двери и скамьи. Я часто задаю вопрос друзьям Анатолия Тимофеевича:  так ли он был психически нездоров? Владимир Зажирей, доктор на этот вопрос ответил мне вопросом: «А был ли психически нездоров Энштейн, а Дали, а Павлов? Все они были с отклонениями от нормы, гениальные люди». И потом добавил: «Зверев не был шизофреником, Толечка был с причудами». 

PSS  Вы видите работы Натальи Костаки. В данном случае ее графические, черно-белые листы. Сочетание причудливости и твердой руки, иконописного начала и современного искусства. Серия метафизических портретов, молитвы – обращенные к явленным образам, к самому себе, ко всему зримому и незримому миру. Такое ощущение возникает, когда долго смотришь на «лики». Фиксация образа, его материалистическое запечатление нисколько не диссонирует. Только пристальнее всматриваешься в линии, постигая образ. Что эти метафизические портреты? Молитва, отражение мира окружающего, его духовных сторон. Звучит это несколько странно, но все творчество Натальи Костаки и есть молитва.  Только таким и должно быть творчество – молитвенным.

Алексей Шульгин.

- Александрас, ты занимаешь должность атташе по культуре в посольстве Литвы в России, но также ты и композитор –  как тебе удается  все совмещать?

- На данном жизненном этапе все свое внимание уделяю презентации Литовской культуры в Российской Федерации. Композиторское образование очень помогает мне творчески подходить к решению возникающих разного рода вопросов.

- А за творчеством каких композиторов ты следишь?  Чьи работы заставляют задуматься, что-то поменять в своём творчестве?
- Любой из композиторов влияет на творчество товарищей по искусству. Но всё-таки, скажу честно, немногие из современных композиторов заставляют своим творчеством приковать к себе внимание, следить за ними. Но верна и обратная зависимость: людей, которые могут задуматься над творчеством какого-либо творца и за ним следить, к сожалению, тоже мало.

- В чём ответственность творческого человека перед обществом?

- Любая профессия в той или иной мере накладывает обязанности на человека. Это прежде всего ответственность за свои решения, за свои действия. Ответственность, во-первых, перед самим собой, во-вторых, перед своими родными, близкими друзьями, коллегами, гражданами своей и других стран всего мира. Помню слова моего профессора по композиции Римантаса Янеляускаса «Если можешь не сочинять – не сочиняй...», они стали для меня и раздражителем, и трезвой оценкой своих возможностей. Не поверите, но 15 лет после окончания Литовской музыкальной академии я практически не сочинял. А свою дипломную работу для симфонического оркестра, хора и солистов «Gloria» я не мог слушать, настолько она мне казалось несовершенной, ученической.

В академии нам прививали философию: прежде чем садиться за композиторский стол, творец должен быть чист, то есть подготовиться к созданию произведения не только духовно, но и физически. Студентом я это воспринял чересчур буквально – стал даже  вегетарианцем, считая, что это и есть очищение, но творчеству это не помогло. Хотя для здоровья было благотворно, так как я стал есть меньше мяса. Но пришло понимание, что звуки, которые композитор порождает, должны быть настолько мощными и глубокими по смыслу, чтобы слушатель под их влиянием преображался, становился другим. Известны истории, как исполнитель того или иного произведения вдруг заболевал, как потом выяснялось, той же болезнью, которой болел композитор, сочиняя это исполняемое произведение. 

Я как-то побаиваюсь слов «дирижёр», «композитор». Когда меня называют композитором или дирижёром, то я сразу ощущаю огромную тяжесть на своих плечах – это ведь громадная ответственность. Но в то же время я очень пристрастен к творчеству других. По роду деятельности мне немало приходится слушать произведений, под руководством того или иного дирижера, знакомиться с произведениями композиторов, и очень редко себя ловил на мысли: да, вот это и есть настоящее, это и есть правда, это написано сердцем, это возвышает меня.... В большинстве случаев, как ни печально, я думаю: а какое право этот человек имеет вставать с дирижёрской палочкой за пульт? Ведь ему нечего сказать, он духовно пустой. И он знает, что ему нечего сказать, потому пытаются поразить публику чем-то диковинным, эпатировать слушателей, нарваться на скандал. И некоторым такими дешёвыми приёмчиками удаётся стать известными, а то и знаменитыми. 

- А с чего ты начался как сочинитель? Да вообще хочется узнать, где ты учился, с кем из мастеров встретился, кто оказал на тебя влияние?

- Композитором я стал, можно сказать, поневоле, почти случайно. Всерьёз занялся музыкой поздно, в 15 лет поступил в музыкальное училище имени Таллат-Кялпши.  Тяжко было и психологически, и морально, и физически. А до этого играл в деревенском клубе в рок-ансамбле, бацал на бас-гитаре и пел, воображая, что стану знаменитым рок-певцом. В музыкальной теории я был полный профан, сольфеджио не владел, на фортепиано не играл. Единственное, если так можно выразиться, моё достоинство – голос, как говорили преподаватели, у меня сильный баритон. К счастью, силою судьбы я оказался в училище, да на отделении хорового дирижирования.

И тут начались мои творческие мучения и дерзания. Пока ребята однокурсники «творчески» проводили вечера в пивнушках, я занимался... Первые успехи пришли на третьем году обучения. Стал лауреатом первой премии молодых дирижеров Литвы. Ещё через год – лауреат первой премии среди музыкальных училищ Балтийских стран.

Но несмотря на эти победы, награды, удовлетворения не было. С сольфеджио и фортепиано по-прежнему оставались серьёзные проблемы. А жизнь, в которой я появился 8 августа, а это две восьмёрки, то есть 88 – столько клавиш у фортепиано, с непреодолимой силой усадила меня как раз за эти клавиши рояля! Это уже случилось в Литовской музыкальной академии, в которую я поступил в 1990 году на факультет хорового дирижирования. Много занимался – упорства, настойчивости мне не занимать. По 10-12 часов занятий на фортепиано. Ежедневно! Мне очень многое дала прекрасный педагог и замечательный человек Йоланта Удрайте, она стала для меня второй матерью, старшим другом.

Не забыть первое выступление перед публикой. Это было в Большом зале Вильнюсской академии. Я исполнял балладу Шопена Nr. 1, соль минор. Слышал отзывы педагогов: как Йоланте повезло с Александрасом, он такой играющий мальчик, одно удовольствие с ним заниматься… Приятно было такое слышать.

Занимался и дирижированием. И тут начались сложности – чисто познавательные. Я не мог получить ответов на вопросы об интерпретации того или иного произведения, о самой музыке. И чтобы разобраться, я решился на отчаянный шаг – поступил на первый курс факультета композиции. Вот тут-то я понял, каким серьёзным делом я занимаюсь. Вот с этого начались мои поиски правды, искренности, я начал понимать, что такое ответственность, во мне стало вырабатываться чувство композиционных стилей. Заниматься композицией я начал у профессора Витаутаса Лаурушаса, одного из ближайших литовских друзей Родиона Щедрина и Майи Плисецкой. Брал мастер-классы по композиции у Луиса Андриесена, Ганны Куленты, Зыгмунта Краузе. А дирижирование постигал по классу маэстро Джан-Луиджи Джельметти. Магистратуру окончил по классу профессора Римантаса Янеляускаса. Год работал над мессой «Gloria». И, как я уже говорил, 15 лет творческой тишины.

И вдруг, по предложению режиссера Татьяны Стрельбицкой, я согласился написать музыку к спектаклю Пьера Паоло Пазолини -  Affabulazione. Это был очень интересный период в моей жизни. Сочинял практически ночами и в свободное от дипломатичекой работы время. Ребята очень тепло приняли мое творчество, что добавило мне уверенности в создании атмосферы спектакля, а сам творческий ренессанс перенесся в мою повседневную жизнь.

Теперь композиторское мышление меня преследует повсюду, и абсолютно не важно, чем я занимаюсь и кем являюсь.

А самая большая школа и особенно острое влияние на свой склад мышления я получил на занятиях по анализу композиторских техник практически всех композиторов всех нам известных эпох, от античности до современной музыки XX века у профессора Р. Янеляускаса. Эти знания меня раскрепостили в стилистическом и структурном понимании композиции, но одновременно, как это ни покажется парадоксальным, зажали мою внутреннюю свободу как творца. Зажали потому, что реально я не был готов принять вызов стать композитором. Я сравнивал себя с великими композиторами, и возникало ощущение бездарности: кто я по сравнению с ними? И сама мысль о творчестве мне казалась кощунственной. Ведь столько написано, зачем пристраиваться к великим со своими робкими сочинениями? Да и не забывал я наказ профессора Янеляусказа: «Если можешь не писать – не пиши!»

- Жизнь и творчество, Александрас, это неразрывные части целого или все-таки жизнь – одно, а творчество – что-то вроде работы?

- В жизни по-всякому бывает. Если брать меня, то я не могу разделить жизнь и творчество, они – части целого. Жизнь и есть творчество, а Творчество — это жизнь! Любой человек – носитель культуры. Вечен вопрос: что такое культура? Для меня  культура — это мы люди, а театры, концерты, спектакли, представления, выступления  это только инструменты, развивающие наш внутренний мир. Внутренняя культура дороже, более глубокая, чем внешняя.

Если говорить о работе… Как это ни покажется странным, но не могу определить, что такое работа. Я никогда не работал. Всё, что я делаю, всё, чем занимаюсь, я очень люблю. Мне это невероятно нравится, я этим живу. Это и есть моя жизнь. Я рад всему, что со мной происходит и чем я занимаюсь. Это очень интересно. Жизнь — самое прекрасное творение, какое только мог нам подарить наш создатель - Бог!

- Скажи, ты пишешь для себя или для людей? Есть ли у тебя своя публика, почитатели? Кому ты показываешь свои произведения? Удалось ли что-то записать на диск?

- Сложный вопрос: для кого пишу? Самый простой ответ: для людей. Но всё намного сложнее: для людей, но через себя. Я пытаюсь выразить себя, свои чувства, своё мировоззрение, своё понимание мира, своё отношение к миру. А если предельно честно: пишу для себя.

Что касается публики… Смею надеяться, есть у меня ценители, есть те, кто ждёт от меня чего-то нового. Но их немного, чего уж тут говорить.

Да и не так уж много я сочинил. Написал музыку к фильму «Живая вода», несколько перформенсов, музыку для немого кино 1925 года, но это так, не считается… Если быть честным перед собой, то я всё это время думал о творчестве, хотя все эти годы больше занимался дирижированием.

Два диска уже, если так можно выразиться, на плаву, а еще три можно пустить в плавание, но как-то лень, и смысла выпускать их как бы нету. Не знаю…

В остальном в жизни, как жизни. Маэстро Римас Туминас познакомил меня с безумно талантливой Таней Стрельбицкой, она режиссёр, художник. Таня ставила пьесу всемирно известного итальянского режиссера, драматурга Паоло Пазолини — Affubulazione. Тут-то всё и закрутилось-завертелось! Вдруг Танюша заинтересовалась моим давним сочинением – «Gloria». Я как 15 назад её написал, так с того момента ни разу не слушал. Как это ни смешно покажется, но слушая «Gloria», я подумал: а что, есть в студенческой работе захватывающие места, такое не стыдно и другим показать. Ну и сукин же ты сын, думаю, Александрас! Так и получилось мне стать театральным композитором, ибо Таня взяла эту музыку в свой спектакль. Так что «Gloria» была востребована и конечно же, вникнув всей сутью и душою в творческое пророчество Пазолини, пришлось взять в руки перо. И писал. Даже были мысли, опять же под напором ребят, о диске с музыкой. Ну, всякое может случиться. Может и станется...

-Александрас, чтобы тебе хотелось еще сделать? Как мечты, планы будоражат твоё воображение? Да и не разучился ли ты мечтать? И не убил ли современный рациональный мир романтику?

- Знаешь, я своему сыну, который, кстати, прекрасный виолончелист, а по основной профессии – биохимик, докторант Оксфордского университета, постоянно говорю: человек не должен боятся мечтать! С мечтой ложиться спать, с мечтой вставать, тогда он можем достигнуть всего. Если сильно мечтаешь, то мечты сбываются. Это могу по собственному жизненному опыту могу подтвердить! Когда-то Ростропович сказал о занятии музыкой: ещё никому от этого хуже не стало... От того, что человек мечтает даже о несбыточном, хуже ему точно не станет, а только лучше!

О романтике думаю постоянно. Хоть крупица романтического начала должна быть в каждом человеке. В каждом!!!

А творческие планы?... Хочу написать произведение в этно-world-music стиле. Дальше, надо закончить свою «Gloria». Всем нутром чувствую, как она будет звучать. Ну и конечно, есть планы очень творчески продолжать свою личную жизнь. 

Вопросы: Алексей Шульгин.

Парижский адресат - Камиль Чалаев. Известный музыкант немного приподнял завесы тайного…

- Вот как бы ты сам описал свое нынешнее состояние

- Я нахожусь на очередном витке развития, что-то продвигается, проекты постепенно реализуются, то что было давно задумано вызревает, идет ежедневная безостановочная деятельность по зачатию того, что вызреет впоследствии. Это экспансивный метод, или мультивекторный. Я не особенно надеюсь на французскую политику, но констатирую наконец, после неполных 30 лет во Франции, что муниципалитет и функционеры начинают считаться с нашим опытом, идет плановое развитие главной и основной задачи, создания Центра Искусств, в котором можно было бы заниматься с детьми инвалидами, это идет через заинтересованность сегодняшнего государства в создании программ для детей аутистов, того что во Франции совершенно отсутствует. Мы надеемся создать хотя бы один центр, а может и ряд типовых Центров, где эти дети с другой планеты могли бы встречаться с международными артистами художниками музыкантами мастерами, а упомянутые могли бы встречаться с этими детьми, в свою очередь. Надо передать для использования по назначению мою коллекцию "тактильного музея", не дай Бгъ его положат под стекло как любят в музеях, или на распродажу с молотка... так что я нахожусь в состоянии квазивзрывного атомного ядра, отчасти стараясь соответствовать физиологии струны, сформулированной Пифагором (а до него Аглаофемом, Орфеем и Гермесом), в настоящее время подтвержденной самой последней ветвью физики Вселенной в деноминации Теории струн. Собственно я как струна и живу, будучи растянутым в двух противоположных направлениях, между пропорционально варьирующим натяжение колком и константной точкой крепления (point d'accroche), этот монохорд издает свой один единственный неделимый звук, содержа в себе одновременно всю совокупность всех своих возможных подразделений и обертонов. Единство во множестве. В настоящем времени, поднимаясь по открытой мною 4-х градусной дифракции ладового потока, каждый данный момент находится на стыке двух состояний, являясь результатом предшествующего момента и в то же самое время определяет последующий. Двойная функция Вечно настоящего, путь к Адвайте!

- Анализируя, ты самодостаточен?

- Да, в последнее время я стараюсь расти сам из себя, как дерево, по завету из "Безумного Волка" Николая Заболоцкого. Больше вроде бы неоткуда, ведь природа дает нам пищу, питье и воздух для дыхания, этого достаточно, чтобы расти и жить. Ведь мы родились собой, как мы можем не быть самодостаточными? Скажем, есть разные нужды, необходимы и движущаяся колесница, и некоторые инструменты, нужны бумага и ручка, виртуальные или плотяные. Невозможность удовлетворить нужды делает человека зависимым. Но когда эти ингридиенты присутствуют, чего еще не хватает? Ведь никто не может подменить свое собственное сознание, я не могу стать другим человеком, все что я желаю исполнить, все что я исполняю, есть результат свободной воли, довольно жестко предопределенной временем и местом рождения и средой обитания, в каждый конкретный отрезок времени. Чисто практически, я давно уже могу выступать один, играть, петь и сочинять в одиночестве, иначе просто невозможно. В одиночестве возникает образ Другого, а также Человека, l'autre, слушателя, ребенка, ученика, старика. Это проистекает именно из того, что ты называешь самодостаточностью, хотя термин звучит достаточно негативно, или мне только кажется? Ведь никому не нужен несамостоятельный человек, примером можно служить только тогда, когда свободен в выборе. Поэтому всегда есть адресаты, конкретные или символические, этой самодостаточности. Играя или сочиняя один, для компенсации этого моего эгоизма, я завязываю произведения искусства на кого-то, посвящая произведение чьей-то памяти, отдая кому-то честь, упоминая о том или ином, самодостаточном в свою очередь, артисте и человеке, которого (которую) люблю и уважаю. Мне все труднее петь в хоре, но я смиряюсь.

- Камиль, вот тебе как кажется, творчество это форма транса, наркотик или молитва, возможность диалога с Богом?

- Многолетняя обрядовая практика в различных иудео-христианских храмах если еще не превратила меня полностью в скептика, циника и материалиста, то по крайней мере научила некоему различению духов и неприятию пафоса. Я не понимаю ссылку на религию и всех святых в качестве оправдания невежества, незнания, прикрытия человеконенавистничества, нежелания понять другого. Это ведь не тюрьма, а свобода. Синайские старцы говорят достаточно просто : тот, кто ненавидит ближнего, видя его перед собой, и претендует при этом любить Бога, которого никто никогда не видел, есть просто откровенный лжец. Чтобы понять невидимое, надо изучать видимое, это относится также к слышимому и осязаемому. Творчество, в частности духовное, есть радость, молитва есть творчество, искусство есть молитва, все это вместе есть наука, ежедневный самоотверженный труд приобретения знания и возврата приобретенного. Тот кто не преобретает – теряет. Некая форма одержимости присутствует при некоторых особенно выдающихся моментах в искусстве, но она возможна только при базовом контроле материала, владении техникой, слово ведь одно и тоже ! Молитвы, которые я практикую, возможны даже в самых нечеловеческих условиях, скорее всего именно там они и играют самую вескую роль. Но все искусство молитва потому как его назначение – возвышение, анагогика. Я говорю не о возвышенном но о возвышающем. Может быть, только из-за этого я и могу перенести рекуррентное отсутствие творчества в окружающем меня мире. Но иногда даже поджигание двери оказывается феноменальным искусством... ведь все будет регенерировано в огне поедающем.

Вопросы: Алексей Шульгин.
Фото Дмитрий Бадьяров 2013 г.

- Ладо, скажите, как Вам кажется искусство сегодня одно или разное? И для кого оно?  Как Вы понимаете искусство: его задачи, форму, его носителей…

- Искусство сегодня разное. Мне кажется, никогда еще не существовало такого плюрализма (и пришедшего вместе с ним непрофессионализма). Фактически в наше время  на Западе исчезли художники, скульпторы (а внутри этих понятий, живописцы, графики, монументалисты) на смену им пришел "креативный класс". Для кого работает и кого "обслуживает" этот класс, сказать трудно. Существует множество вопросов, на которые есть огромное количество гибридных ответов с разбегающимися в разные стороны темами. Скажи я, искусство обслуживает новых богатых, и я буду прав. Но в то же время, я могу сказать искусство возглавляет борьбу (весьма кстати вялую) за социальную справедливость - тоже буду прав. Дизайн, оформление городов, удовлетворение творческого зуда обеспеченной молодежи, желание высказаться, желание двинуть мир в "правильном" направлении, участие в классовой борьбе, тревога за экологию - все это причины заниматься сегодня искусством на Западе. Если кратко - искусство это способ борьбы с неврозом, присущим современности.

 

- Каждый день (или почти каждый) Вы занимаетесь просветительской деятельностью. Зачем или какая у Вас цель? Столько времени Вы теряете, которое могли бы потратить на себя.

- Я тронут, что моя скромная страничка на Фейсбуке, может считаться просветительской. Ничто в этой жизни не приносило мне больше боли и неудач, чем разговоры об искусстве (разговоров об искусстве не бывает - это всегда споры). Фейсбук оказался идеальным вариантом, я делаю эти посты (два в сутки) для себя. Заметки. Максимы. Это мой дневник. К тридцати годам я понял, что в каждом человеке есть персона социальная и есть внутренняя, интимная. Моя социальная персона, видимо, вызывает на себя огонь и магнитом привлекает идиотов и спорщиков. А внутренний я, терпеливый и умеющий высказаться. Так вот, Фейсбук и тексты, которые я пишу - это своего рода "выгул" себя внутреннего. Этот феномен прекрасно знаком писателям. То, что люди читают, и читают иногда с удовольствием, мне социальному, то есть из крови и плоти, сказать не дали бы. Превратили бы поток мысли в спор. Втыкали бы палки в колеса. Почему? Я не знаю. Так, что время это не потрачено. Я развлекаю себя. Жизнь теперь - "ни дня без строчки" - благодаря Фейсбуку. Даже это наше интервью, плод того "потраченного" времени.  

- Сегодня искусство все более коммерциализируется. Это нормальный процесс? Или - в каком случае это может быть нормальным процессом?

- Это нормальный процесс. Время отделит зерна от плевел. Посмотрите на записки художников Ренессанса, сколько там внимания к техническим деталям и к финансовой стороне дела. Конечно, о деньгах забываешь, когда стоишь перед фресками Рафаэля в Ватикане.

- Вы хотите что-то новое сделать в искусстве?

- Меня часто спрашивают, в основном мои земляки, которые до сих пор не уверены в величии Пиросмани. "Чем он хорош?" Я всегда отвечаю одинаково. "Возьмем, к примеру, сто художников и расставим их работы вдоль стен огромной галереи. Пиросмани в этом визуальном потоке узнаешь? Отличишь от других?" Ответ всегда один и тот же. "Конечно!"  Вот этим и хорош. Подобное моментальное "узнавание" и есть моя цель. Я не хочу делать новое, которое всегда, в конечном счете (посмотрите на первые эксперименты с фотошопом или видео, как трагически все это устарело) остается в своем времени. Я хочу найти себя, быть логичным. Выжать из моего скромного таланта максимум. Иметь свой почерк. И по-моему я добился этого к сорока годам. Мои рисунки (работы) сейчас последовательны. Бумага. Черный. Белый. Серебро. Тушь. Помог мне сконцентрироваться, собраться - Нью Йорк. Этим он и велик. Тут все по-настоящему. Мои американские работы - плод невероятной концентрации и напряжения.

- Ладо, что Вас больше всего прельщает в искусстве? Считаете ли Вы себя теоретиком или больше практиком?

- В искусстве прельщает прошлое, та преемственность поколений, та цепочка "от учителя к ученику", существовавшая со времен Ренессанса до первой мировой войны.

Я практик. Быть теоретиком, это значит быть “альфа-самцом”. Навязывать другим свою волю. А меня другие совершенно не интересуют. Я наслаждаюсь своим уединением и одиночеством. Я люблю процесс. Я люблю краску, бумагу, тушь. Мастерскую.

- Способен ли человек обойтись без духовной жизни. Ведь очень часто все рационализируют, объясняют, итожат, а духовную жизнь причисляют чуть ли не к аномалии или факультативу.

- Трудный вопрос. В обществе, где церковь отделена от государства многие века, духовность (поиски веры) удел индивидуальностей или групп (пуритане, ортодоксы хасиды, etc). Я наблюдаю, что здесь у каждого свой путь. Из огромного круга людей вокруг меня лишь несколько регулярно посещают церковь или синагогу. Иногда само “путешествие” к Богу, становится главным, и конечная цель уже не так и важна. Мне кажется, практики современных художников и есть поиски этой духовности. Черный Аниша Капура, желтый Вольфганга Лайба, свет Олафура Эллисона, живопись Борреманса - за этим всем стоит работа души. Однако вера и религия - существуют в современном искусстве только в качестве врагов, в качестве объектов, с которыми ведется непрекращающаяся война. В западном искусстве, быть духовным (тематически) - означает смерть, конец карьере.  

Экзистенциальный вакуум вызванный повальным, необходимым, диктуемым в художественной среде атеизмом, выливается в протест, в вечное неподчинение, в бесконечную критику устоев, в недовольство.

Меня же это очень утомляет. И попробуй не прими этот протест. Общество (не политическая система) на Западе - тоталитарно. Однажды в кафе я услышал фразу, брошенную галеристом молодому художнику - "Хорошие работы. Но если бы ты сменил свой пол, они стали бы гораздо интереснее ..."

Почему я говорю об этом? Все эти процессы напрямую связаны с духовностью (или полной потерей таковой).

- Что для Вас, Ладо, сегодня важно выразить в своем творчестве? И важны ли традиции, национальное? Куда Вы движетесь?

- Мне очень нравится карикатура 19-го века. Хогарт. Роулендсон. Книжные графики иллюстраторы начала 19-го века. Графика Калло и Гойи. Пиранези. В моих рисунках много цитат и скрытых посланий. Мне хочется создать современную сатиру, комментирующую положение дел в обществе. Серия, над которой я сейчас кропотливо тружусь (я рисую все сам), и часть которой будет показана весной в Нью Йорке на ярмарке Volta, называется "Книга для новой аристократии". Это протест против экзистенциальной пустоты современной власти. Против засилья нуворишей. Мне кажется, от современной власти осталась регалии, внешние формы. Они ничем не заполнены. Офис Линкольна и Рузвельта сегодня занимает пустота. Моя серия противоположна андерсоновскому "голому королю", у меня  в наличии наряды, а правитель исчез.

Традиции и мастерство очень для меня важны, но национальное в искусстве мне совершенно не интересно. Грузия, страна между застрявшая Востоком и Западом, но по внутренним ощущениям, по восприятию мира - грузины народ восточный. Стыд (главное восточное чувство), в Грузии важнее вины (чувство формирующее менталитет Запада). Меня не привлекает Восток. Если я художник интересный, и ценимый в мире и на родине - то достаточно того, что я грузин. Я оксиденталист. Духовная родина моя - Италия. Попав в Рим, я понял, что приехал домой. Я уверен, что я не первый кто ощутил подобное.

Куда я двигаюсь? Надеюсь к спокойной и содержательной жизни. Я повидал многое. Войну. Беженство. Неудачи. В Нью Йорке, воспитывая двоих детей хочется одного - покоя...

Вопросы: Алексей Шульгин.

Продолжатель традиций, но его взгляд – взгляд человека, живущего в XXI веке, но какой-то памятью, духовной, ощущающего и XII, и другие прошлые века. Русский художник Иван Глазунов.