Кажется, что он был всегда, как солнце, земля, небо, Арарат. Его присутствие на этой земле – некий залог уверенности, что все еще в порядке, все идет своим чередом. Сегодня, когда события несутся со скоростью ракеты, а жизни людей измеряются цифрами, у думающего человека накапливается много боли от переживаний. Так говорят в народе. То. что он живет, смотрит на этот мир, говорит, думает и молится, делает эту жизнь другой.

В декабре этого года Николаю Багратовичу Никогосяну исполнится 100 лет. «Гений – это бессмертный вариант простого человека». Это из Довлатова. Никогосян не любит «высоких материй», ему чужды абстрактные рассуждения, литье из пустого в порожнее. «Я должен всегда рисовать». – часто говорил он. Гений ли Никогосян? А что такое гений? Действительно бессмертный вариант простого человека и что в это определение входит? Пускай пройдет еще время. Сейчас не время для оценок.

Говоря о творчестве, всегда темпераментно и возвышенно, Николай Багратович не боится категоричности, заявляя: «… Вот моя религия. Я верю в силу искусства».

В Большом Тишинском переулке стоит очень необычное с виду здание. Это мастерская Никогосяна, где сегодня еще располагается Галерея Нико. В залах тихо. На стенах картины, на постаментах стоят скульптуры. Все в этом месте одухотворено Мастером и кажется, что скажи и услышишь голос. Заговорит художник.

Очень хотелось задать Никогосяну много вопросов, но Николаю Багратовичу уже тяжело много говорить, да и не к чему. Слава Богу, он многое сказал в скульптуре, картинах, интервью; Мастер написал книгу «Пластика жизни», в которой повествует свою жизнь. И все же соблазн был велик, и вопросы появились. На какие-то вопросы ответили дети. К счастью, неравнодушно отнесся к нашей просьбе и сам Николай Багратович и нашел в себе силы на какие-то вопросы ответить лично. Слава Богу.

- Бог милостиво дал Николаю Багратовичу  встретить сотую весну. Это само по себе феноменально. Казалось достигнуто все, но что вновь заставляет браться его за кисть, перо, что-то говорить, не каменеть и не бронзоветь? Какова кажется жизнь с «высоты» Патриарших лет?

- Вы знаете, у него есть строки, которые уместно процитировать в контексте Вашего вопроса. Вот, что Никогосян писал в 1980-е годы.

«Сорок лет? Я и не заметил, что прошло сорок лет. Давайте вспомним старую легенду, как некий поселянин пошел в лес и заслушался пением птиц. И пели они так прекрасно, что он позабыл обо всем на свете. А когда вернулся домой, никто его не узнал: прошло сто лет… Вот так и эти четыре десятилетия мне звучал голос искусства, прекраснее которого нет на свете. А что сделал и хорошо ли сделал – художнику такие вопросы не задают. Повторю только слова поэта: то, что ты отдал людям, - то твое. Все мое все сорок лет я отдаю людям».

Как Вы понимаете «сорок лет» здесь можно заменить на «шестьдесят», восемьдесят» лет.

- Когда Никогосян почувствовал тягу к творчеству? Был ли такой  момент, когда он осознали для себя ясно: я художник? Как Николай Багратович относился к этому званию – художник, скульптор? Осознавал ли ответственность того дела, за которое взялся?

- В его «Пластике жизни» есть эпизод, связанный с самым началом жизни, с пробуждением в мальчике какого-то смутного еще, но уже подлинно творческого начала. «Когда мне было около пяти лет, отец вызвал к нам гончара и заказал огромный тондир (печь в земле, где армяне пекут лаваш). Я долго наблюдал за работой гончара. Он быстро и ловко вертел босыми ногами станок. Кусок глины преображался на глазах. Тогда у меня появилась идея. Во время работы мастера я тайком утащил и спрятал огромный кусок глины. Первый раз я взял глину и стал лепить маленьких гусят. Я дал им высохнуть и покрасил их в белый цвет. Красными чернилами покрасил клювы и предложил моим сверстникам обменять одного гуся на два яйца».

А уже в зените своего подвижнического художественного служения, он – известный скульптор и художник написал: «Я чувствую, что мне подарена от Бога сильная творческая энергия, свойственная моей натуре, способность к постоянному обновлению творчества и умение хранить верность идеалам, большая физическая сила и моральное мужество. Мне всегда хотелось найти свой почерк,  выразить свой мир.

Я работал в скульптуре, живописи, графике, в молодости даже танцевал в балете, к старости начал писать рассказы. Искусство безгранично. Если у тебя есть потребность выразить себя, ты можешь это сделать в любой форме».

- Из какой семьи происходит Никогосян? Кто были его родители? Поддерживали они его в стремлении выучиться и стать художником? И успели родители порадоваться выдающимся успехам сына?

- Никогосян происходит из семьи зажиточного крестьянина, выбившегося из бедности своим трудом и раскулаченного с приходом Советской власти. Детство его проходило в нужде. Отец был суровым человеком, не понимал стремления ребенка к искусству. Мать, напротив, хотела, чтобы сын занимался искусством. Но впоследствии оба они гордились успехами сына. Важно чувствовать культуру, корень, дух Армении, чтобы понять, правильнее воспринять творчество Никогосяна. Он сам подчеркивает, что «моя стихия – скульптура из камня. Я родился в Армении, каменной стране, которую часто называют страной потухших вулканов».

- Что можно сказать об учителях Николая Багратовича? Посчастливилось ли ему знать выдающихся мастеров, учиться у них мастерству?

- В скульптуре самым главным учителем для Никогосяна был профессор А. Т. Матвеев. Он преподавал ему вначале  в Академии художеств, а затем в Суриковском институте. «Я подчинялся ему как мальчишка» (добавляет Николай Багратович). В живописи не было главного учителя, посещал занятия многих, но особенно  выделяет А.А.Осмеркина.

Никогда не тушевался перед учителями. Вы знаете, когда мы прочитали ему этот вопрос, он еще сказал:  «Я делал, показывал и просил также ответить мне».

- Что было важным в творчестве для Никогосяна? Что удалось сделать? Можно ли (хотя бы символически) обозначить вехи творчества Никогосяна? Менялся ли он, как художник, искал новый язык, материал, форму? Или, однажды найдя себя, потом уже всегда говорил на своем «языке»?

- Как живой человек и пытливый, постоянно ищущий художник, он постоянно менялся, при этом оставаясь самим собой. Никогосян всегда жил в своем времени, был современником, чутко реагировал на все и сам менялся вместе с общим изменением мировосприятия. В его произведениях всегда можно уловить дух времени, и работы 1950-х отличаются от работ 1960-х и 1970-х годов, при этом все они несут на себе печать его личности. Кроме того, он постоянно трудился, углубляя свое понимание искусства и совершенствуя свое мастерство. В качестве символических вех его творчества можно назвать его монументальные работы, отмечающие каждое десятилетие: 1950-ые - статуи на высотном здании в Москве (1954–1955), 1960-ые - памятник Микаэлу Налбандяну в Ереване (1965), 1970-ые – памятники  поэту и писателю Аветику Исаакяну в Ленинакане (Гюмри, 1975) и погибшим воинам в родном селе Налбандян (ранее Большой Шаграр, 1978), памятник армянскому поэту Егише Чаренцу в Ереване (1985) и, наконец, памятник поэту Ваану Терьяну в Ереване, выполненный в 1990ые, но установленный в 2007.

- Важно ли было признание труда государством? Как Николай Багратович  относится к наградам?

«Я не стремился завоевать признание государства» - говорит Николай Багратович. Он никогда не был членом партии, «конъюнктурщиком», но, тем не менее, достиг главных государственных наград: звания Народный художник СССР, Лауреата Гос. Премии.  Только в постсоветсвое время был избран в Академию Художеств.

К наградам относился с возрастом, как к должному признанию своих достижений, без особого восторга и гордости, но признание ему было нужно. Больше гордится своими работами, жизненными достижениями (домом, семьей).

- Сейчас много говорится о мировой интеграции. Очень часто теряются  основополагающие национальные особенности, по которым можно распознать художника. Важно ли национальное начало для художника? Ведь каким-то образом мир, где родился человек, где различил свет, увидел небо и землю – должен отобразиться в работах. Важна ли для Никогосяна  малая Родина? Поддерживается ли связь с земляками?

- «Армения не занимает место в моем творчестве, Армения во мне, в моей душе и захватывает все мои мысли, покоя мне не дает судьба Родины, ее прошлое, настоящее и будущее.

Я армянин, родился и вырос в Армении, но уже 70 лет живу в Москве, и сформировался как художник в России. Я счастлив, что учился у выдающегося русского скульптора Александра Терентьевича Матвеева и замечательного живописца Александра Александровича Осмеркина». – находит  силы и чувство, отвечая на этот вопрос, Николай Багратович.

- В Москве сейчас много галерей, но Галерея Нико прочно заняла свое место и идет своим путем, наращивая число поклонников. Когда родилась идея использовать студию-мастерскую, как галерею, какие цели ставятся, развивая «Нико», какие планы строите на ближайшее будущее?

- В начале 2000-х годов Никогосян затеял реконструкцию своей студии с целью создать помещение для экспозиции своих работ. Реконструкция проводилась по авторскому проекту его друга, архитектора Р. Пепаняна. В 2016 году на четвертом и пятом этажах перестроенной скульптурной мастерской была создана Галерея Нико – Музей Никогосяна. Отец всегда хотел, чтобы люди видели его работы. Но для того, чтобы сделать это место посещаемым, наполнить его жизнью, музыкой, истинными ценителями искусства, мы начали проводить концерты классической музыки. В зале хорошая акустика, Картины и скульптуры  созвучны музыке и усиливают общее эмоциональное впечатление на слушателя (говорит Гаяне Никогосян).

Мы могли, конечно, еще много вопросов предложить удивительному Мастеру, гражданину, художнику и скульптору, патриарху искусства, но время диктует свою волю. Пора закругляться. В конце этого неформального интервью мне хотелось бы вновь обратиться к «Пластике жизни», пусть для молодых прозвучат такие слова Никогосяна:
«В скульптурной мастерской перед умывальником висит небольшое полукруглое зеркало. После творческой неудачи я, усталый, злой, медленно подхожу к умывальнику вымыть руки. Взглянул в зеркало, там вижу свое потрепанное лицо, тусклые глаза, опущенные уголки рта, растрепанные волосы, запачканные глиной, и краски исчезли с лица. Я смотрю на себя, уже не любуясь, как перед свиданием, а страдая от своей бестолковости и неудач. «тебе никто не сочувствует, кроме меня, смотри, смотри на меня и стыдись». Моему гневу предела нет. Не колеблясь, в тот же миг  собираю полный рот слюны и с такой яростью плюю прямо в свое лицо и успокаиваюсь».

На этой такой современной и такой вечной притче мы остановим повествование.
Я хочу поблагодарить Николая Багратовича Никогосяна, его семью и галерею «Нико» за согласие встретиться, поговорить, опубликовать этот материла.
Любите искусство.
Приходите в галерею «Нико» к Никогосяну. Минчев андипум. Згацек дзез инчпес дзер танэ.

nikoartgallery.com

Подготовил Алексей Шульгин