Это мечта рассвета - отвечаешь лишь на настрой плоскости... и получаешь себя этим настроем, а не изображение внешнего. У человека от природы есть тональность её звучания... невнятная.... выявляют её - на плоскости - линией-цветом-пятном... внятными.

Анатолий Басин

- Анатолий Нисонович, Вы хотели быть художником? Или призвание «снизошло» на Вас спонтанно?
- У меня проблема с языками. 
В 1953 году я поступал в институт метеорологии… и не сдал язык английский. 
Поучился в простом училище… и сделал там настенную газету. 
Тут же, в декабре, пошёл в ближайший Дом культуры, 
но гардеробщик мне объяснил, что их ребята уже пишут маслом. 
Я вышел на улицу, а там объявление, что ДК им. Капранова объявляет приём новых учеников в кружок живописи. Я поехал туда. Так я оказался у Осипа Сидлина. 
На следующий год, поступая на архитектурный факультет ЛИСИ, 
я всё сдал на тройки, а рисунок – на четвёрку. Важно для факультета, 
а для меня приём в институт – и шанс смыться от службы в армии. 
Но у Сидлина меня осенило, что смысл жизни – это выявить язык, 
данный от природы, мне лично… и, именно этим языком 
выявить своё природное начало.

- Вы родились в Санкт-Петербурге (Ленинграде). И в связи с этим мне вот, что интересно. Ведь северный цвет нечто особенное. Его впитывают чуть ли не с материнским молоком. Но человек, выросший в российских широтах, особенно чутко чувствует и способен передать цвет. Так ли это?
- Не я должен родиться готовым цветом, 
а цвет, порождённый мною, моё обиталище. 
Не независимый готовый цвет готовой «Радуги цветов», данной Сверху 
как Знак меня навечно, 
а выявление цвета «Палитрой Делакруа» мною на данный момент, 
полностью зависимый от окружения соседних цветов, 
что выявляется моим сознанием… выявляя тем само сознание. Моё. 
Это живопись по Сидлину. 
Тем самым естественнее писать сразу по просыпании, 
пока голова не займётся чем-то другим своим.

- И в этой связи, мне всегда было интересно узнать: какие цвета преобладают в Израиле? Как они на Вас повлияли. Расскажите об этом, если можно.
Что-то поменялось в Вашем мировоззрении с момента, как Вы стали жить в Израиле. Все же это не совсем обычная земля.
- В Иерусалиме мне естественнее писать при дневном свете, 
в Питере же – ночью.

- Существует ли, на Ваш взгляд, свобода? И нужна ли она человеку. Вот Вам она нужна?

- Свобода – это полная зависимость от собственной природной предрасположенности. 
Говорю я с ней на языке, заложенном в меня от рождения. 
В Израиле же я прочитал, что существуют – лишь парой… 
В Библии так и сказано, 
что Адам дал имя каждой твари... потому что она была по паре, 
а себе не смог – не было у него пары. "Тогда была создана ему пара... 
он посмотрел на неё со стороны и сказал: она ИША, ибо от ИШ она взята". 
ИША и ИШ – одного корня, от ЭШ-огонь... вспышка только парой, 
для этого надо быть открытым друг другу… на данный момент. 
Что как не Париж столетней давности тому пример – 
приехавшие художники жили этим... быть открытым Парижу, 
а Париж существовал всеми ими... открытыми были они друг другу. 
Как этого не стало – 
не стало и Парижа и его порождения проявлений талантов художников. 
Другими школами других городов проявлялись другие таланты природой.

- Анатолий Нисонович, Ваши работы производят особое впечатление – я бы сформулировал – медитативное, написано и проглядывает, как будто из-под воды. Как Вы выработали этот авторский почерк, стремились ли Вы к нему специально?
- Я стремился не к собственному почерку внешнему, 
а лишь выявлению во мне заложенного. 
Я лишь настройщик живописной плоскости, которой зритель играет себя… 
этим зритель «вытаскивает» себя «как будто из-под воды», 
проявляя себя лично.

- Какими материалами Вам больше нравится работать? В какой-то статье я читал, что Вы говорили о том, что когда холст начинает «звенеть» работу нужно прекращать. А как долго Вы трудитесь над каждым своим произведением? И что Вам, мэтру, помогает с интересом браться за новую работу?

- Мой материал – естественный, это масляная краска – 

она, по высыхании, меньше всего меняется. 
А это важно, чтобы сохранить настрой, который я пытаюсь породить. 
Раньше я работал в два-три слоя. 
Первый слой я создавал созвучным мне, чтобы было бы с кем говорить. Потом я его высушивал несколько месяцев… и говорил с ним… краской. 
Но этого времени для сушки не достаточно, 
даже если я и пользовался красками Old Holland - «Старая Голландия», 
фирма существует лет 400, она замечательная, но у меня такого времени нет. 
Настраиваешь себя сутками, на сам же процесс уходит не больше часа… 
чтобы в голове не появлялись бы её мысли, а не от холста. 
Здоровее всего – однослойная живопись, чтобы сохранить «настрой меня»… 
как заповедовал Сидлин – 
прекратив действовать, если ты звук под куполом собора. 
Приходится делать несколько холстов. По их высыхании я определяюсь – 
какой из них случился. Остальные можно переписывать лет и через 400.

- Важно ли для Вас было общение с товарищами по искусству? И кто составлял Ваш круг?

- У Сидлина – за 35 лет преподавания – набралось учеников не более десяти. 
Атмосфера в его студии была всем уместна, но не всем началам таланта внятна. 
Для меня же она была естественна. Мы и летом в каникулы, 
вместе разъезжали по всяким Валдаям с Игорем Ивановым. 
В самой же студии мы вместе оказывали влияние друг на друга. 
Вначале сформулироваться мне помогли А. Михайловский, Ю. Нашивочников… 
далее, другие знакомства – Р. Васми, С. Гершов… Одному – никак, нужна ниша.

- Анатолий Нисонович, как Вам кажется: действительно ли близок конец искусству? И что может явиться ему на смену? Интересны ли Вам молодые мастера? И следите ли Вы за современным искусством?
- Живопись моего поколения – это не всё ещё. 
Ею важно было уйти от соцреализма изображения внешнего, 
к настрою живописной плоскости собою. Но не все таланты такие, 
проявились художники, обозначавшие разные концепции… зараннезаданные. 
Появились знаки-символы внешние, которые навешивали на себя как медали. 
Сейчас снова интерес ушёл к построению конкретной живописной плоскости 
цветом-линией-пятном. 
Но немножечко это стало тривиальным – всё выстроено… 
но личность тем не всегда прочитывается. Автора я не узнаю. 
Невозможно определить кто автор этой работы – 
можно думать и на одного, и на другого.
Раньше же было просто – так настроить плоскость мог только Васми, например, 
другая личность могла только по-другому… неповторимо. 
Живописные плоскости не перепутаешь.

- Что для Вас сегодня дорого и важно в жизни и искусстве?

- А что я жду? В Танахе – на иврите – сказано: 
на Горе Синай, говоря с Богом, «народ видел голоса»… 
в переводе же почему-то написано – «видел факелы».

• Единственное - это мои склоки-свары с разумными моими корректорами... по поводу термина "Танах". Танах - это три книги "Ветхого завета". "Ветхий завет" - всем известная формулировка... "Танах" - нет. У меня в тексте стояла первая книга Танаха - Тора... Тора, от слова "ор" - свет. Тора - это путеводитель по миру зрения... из тёмного - в светлое. Мне разумные сказали, что никто этого - за этим термином, того не держит, на русском языке. Я им ответил, что и термином "Танах" всё тоже самое. Может быть, вместо "Танах", употребить "Ветхий завет", употребляемое, знакомое?

Записал Алексей Шульгин.