1.

«Согретый солнцем и землей» - недавняя персональная выставка художника Александра Волкова, имевшая успех. Как я заметил, у Александра Волкова сегодня есть многочисленная группа почитателей, восторгающаяся, радующаяся, разделяющая взгляды художника. В какой-то степени это счастье, Волков его заслужил.

Хотя уже долгие годы Александр Волков живет в Москве и Звенигороде – сквозная тема Востока неотъемлема и образующа. И поэтому мне кажется, что лучше сказать о живописи Александра Волкова словами другого человека, знающего «многовековой, неизменный напев кочующей Азии»…
Оттуда, где «базаров – шелковый вихорь невзнузданных красок» эта свобода жеста, оттуда эти желтые тона – «желтый шафранный цветок – бред истомленного пустыней».

Живописная симфония. Как странно, что картины звучат и двигаются. Постоянное движение волковской живописи, звучание красок. Как это странно… И естественно. Ветра, дождевые стрелы, лучи солнца, бегущие тучи и облака, снег, мгновение, когда сверкнет молния, гнущиеся  под напором ветра деревья, трепещущая листва, волны реки… Симфония. «Визжащий вой шакальных бесконечны стай – горячая симфония песков». Едва различимая, но слышится. Из тех времен, из той еще страны, где  «… вечер плыл, как черный беркут, добычи кровью поливая пыль».

Краски «словно Млечный Путь, солончаковые белеются дороги». Еще ярче краски «развалины оград в кровавых пятнах рдеющего мака»…. И «неба знойного струится золотая арка».

И как мне всегда чудится за этой красотой всегда неумолимое понимание.

Трав весенних, цветущих в предгориях,
Благоуханно мгновенен расцвет.
Девушек смуглых, песен звенящих
Быстро – пролетел отцвет.

Понимание, что время неумолимо, может это грустное понимание и дало художнику это звериное чутье и зрение: выхватить конкретный момент, почувствовать, выхватить и остановить, «зафиксировать» на холсте. Сделать так, чтобы картина зазвучала, рамки тесны, задвигалась, ища, как ей «выплеснуться», «расшириться». Миг краток, никчемен, кажется, но запечатленный миг жизни – непостижим и необъятен. Для чего это? Для чего нужно? Чтобы сказать  «сколько верст я кругом отшагал, чтоб сравнить глаза и миндаль».
Здесь, где необуздан бег в простор,
Где золотом тюльпана золотится степь.
И новые краски. «Осень – желтый зверь – обглодал отяжелевшую землю». «Нарастают» краски.

И на святом, колючем и рогатом дереве,
Сияя лоскутом цветной материи,
Повиснет трепет женской души.

2.

Звуки симфонии должны отзвучать. Картина должна быть написана. Но кто точно знает, когда наступит конец? И может ли наступить конец, если творчество – бесконечность.
И картины пробуждают странное томящее чувство, воздействие ли это пестрых красок, внутренняя ли музыка? И «далеких гор лазурное сиянье и кишлаков чудеснейший ковер, и ветерок, Юсуп-ханэ дыханье, - мой край». «Здесь, где необуздан бег в простор, где золотом тюльпана золотится степь».

Как ароматен, нежен воздух
Бельдер-сай,
Когда в тюльпановых одеждах
ты весной.
Твои звезды ярко блещут, Бельдер-сай –

Мальвы белые, покрытые росой.

Художник Владимир Яковлев однажды сказал, что «жизнь – диктатура красного». В Волковских  картинах много красного, красный – его «стержневой» цвет. Я сам написал, что живопись Александра Волкова кажется мне  кровью и солнцем, закрыть глаза и посмотреть на солнце, сквозь закрытые глаза видишь удивительный красный цвет.
Когда солнце горит все ярче, все красней,
Когда путь караванный крови алей,
За пустыней железных предгорий
Трехликий сияет на камнях тюльпан…..

Или

В гору уходит все выше и выше
День золотой – золотой караван.

А как понять черное? Может это «ряд верхушек тополей, а над ним под кругом жарким почерневший мавзолей»? «Вечер погас, блеснув почерневшими розами. Как месяц ущербный, ушло золотое плечо»…

Объяснить живопись нельзя, ее можно лишь чувствовать, как чувствуешь в себе душу, едва-едва проявляемую. Любые слова будут ничтожны, таинство невозможно рассказать на человеческом языке. «Соприкасаясь» с картинами Александра Волкова можно только ощутить прошлое, настоящее… Что у этих картин есть будущее – ясно.
Художник, слава Богу, не стремится быть актуальным, не прибегает к формальным приемам модным в этот конкретный момент, он нацелен на вечность, пытаясь уловить и «зафиксировать» в своей живописи фрагменты и целое того, что зовется Бытием. Так пишется книги Бытия Александра Волкова, картина за картиной, его дыхание, пульсация, сердцебиение заметны на каждом полотне.
Звучит симфония.

Хотя «ковры молитв у ног предгорья разостланы – в коврах узоры, шитые шелками тления».
Все пройдет… «Джугара отцвела… Джугары порыжевшей метелки золотились, как руки твои».
Все пройдет…
Но будет ли конец? Будет конец ?

Каждый сам свою голову чешет.

Алексей Шульгин.