Дорогой Василий Яковлевич, что можно о Вас сказать? Многие уже говорили, кто с любовью, кто с лукавством, кто со скрытым раздражением, кто с ненавистью. Все как всегда ведь. Профессор всех профессоров это трудная должность. Что о Вас написать Василий Яковлевич? Я долго марал бумагу. А потом забросил это дело. После Ваших писем все кажется жиденьким и безжизненным. Пошло вышло. Ситников, художник, нонконформист, родился, сидел, уехал, монастыри, снежинки, щетка, умер, Ваганьково. Пошло. А потом я стал спрашивать людей, Вас знавших, как всегда от творческого бессилия. Люди ответили. В мозгу забрезжила какая-то неясная, но важная мысль. Я все собирал. Даже поток сознания, подписи, недомолвки. И как шар в пространстве Ваш, стал проступать какой-то образ. Надеюсь приближенно Вас напоминающий.
Вот начинаю повествованье из мемуаров, ерунды, комментариев, подписей и, главное, Ваших писем. Аминь.

Алексей Шульгин

1977 – VII – 31  ВСКР 16-55 Китцъбюль – Тироль. Титову Володе. В башке у меня так устроено што я могу поняв што чего-то нельзя уже никак не менять свово отношения. В Казани в психбольнице в феврале 1944 г. Санитарке Тане старший фельдшер татарин Яков Абрамыч приказал отвести  двоих психбольных в баню, меня и незнакомого мне татарина. У Тани муш на фронте или она уже была вдова я не знаю. Санитарки имели любовников среди больных. Это фсе знали. Мы с татарином были в рабочем отделении и имели право в любое время суток ходить куда нам хотелось. Мы опслуживали психбольницу. Таня нас повела через двор в баню, она была заморожена и нам с кухни выдали 3 ведра горячей воды. Баня была роскошная, а холод был – сам понимаеш. Мы фсе трое взошли на балкон в парной. Чугунный старинный литой балкон. Я уже привыкший ко фсему ф сумашедших домах ТАКОГО еще не ожидал. Таня разделась напротив нас и я увидел редчайшей красоты тело цвета – мяса трески. Мы уже тоже начали мытца – штоб вода не успела остыть. Таня говорит: Вася – помой мне спину. Я ухмыльнуфшись в своем «уме» с удовольствием подчинился подошел к ней как если-бы к родной маме или сестре взял ее мочалку и с наслаждением как если-бы мыл сопственную доч или сопственную любимую корову или свинью вымыл ей спину три раза, а еще вернулся взял свою теплую  воду и истратил фсю на нее. А когда ходил за 4 шага  за своею водою не мог невидеть как мыфшийся татарин сидел и ево пиписька стояла на фсе 100% и в эти секунды он сопел и смотрел в пол нагнуф голову. Татарин был «новеньким» в психбольнице. В Казани в июле 1943 г. ЗА Казанью в Шаланге в лечхозе на «обкомофской» даче начальница меня послала отнести документы в Шалангу, километров за 10, на погрузку баржи дровами для психбольницы. Возвращаясь сказочно величественным и красивым лесом. Я ходил очень быстро, нагоняю по тропинке, кругом непролазный бурьян, молодую красавицу лет 30 она прет пару больших молочных бидона через прелечо и тяжеленную сумку. Ближайшее жилье на расстоянии 5 км. Глухомань такая што именно тут где-то скрывались дезертиры солдаты с фронта. Я увидав идущую впереди женьщину испугался того што она могла меня испугатца. Поэтому… Уш как шел так и продолжал иттить дабы замедлением шага не  встревожить ее. Я чуял как она не оборачиваясь напряженно слушает мою хотьбу. Я так и обогнал ее, мягко поздоровавшись, еле протиснулся около нее на уской тропинке не замедляя шага ушел вперед для того штобы дать улечся ее напряженности. Метров на 50 фпред. А вид у меня: я был в одних штанах засученных до колен – босой. Ну што могла подумать в бескрайних Волжских лесах деревенская молодуха. Сам понимаеш. Недоуменная тревожность… Вот я и остановившись обернувшись к ней издали говорю ей: можно я помогу вам? И подошел обратно к ней нафстречу. Она не ответила мне ни слова, а на лице ее видать было только  одна растерянность но и согласие. Я взвалил через плечо два полные бидона (не знаю с чем они были но не с жидкостью)  По два бидона литров по 50  тащить немыслимо. Я носил по этой-же тропинке в Шалангу 50 литров спирта и знаю што это трудно. Вот так я и отнес ей идя фпереди ее пару бидонов. Пришли мы в сторону от нашей «обкомофской дачи» в опщежитие мобилизованных со фсех окрестных деревень молодых девок и женьщин для разработки торфяных залежей в лесу. Уже темнелео и они освещали жилье фитильком в пузыречке. Эта красавица на кормила меня молоком и хлебом. Во время войны это редкая роскош. А жила она не в бараке со всеми, а в отдельном чуланчике вернее 6 метровой комнатке. В бидонах она несла паек на фсех тех женьщин которых она снабжала и варила и кормила. В Шаланге у ней жили трое маленьких детей с ее родителями, а муж на фронте. Она просто не отпускала меня – оставляя  ночевать… А я думал: ГДЕ ГДЕ ЖЕ! Где я буду спать? Дверь то открывалась то закрывалась бабы и дефки шли на меня посмотреть. В «зале» барака я видел с сотню коек рядом друг с друшкой. Была уже ноч. В комнатке была высоченная постель с двумя перинами («дело пахло керосином, а вернее авиационным бензином»). Я подумывал, што возможно она меня положит спать на полу но ведь я не мог быть в этом уверен А спросить стыдился. Но у меня ни одного мгновенья не было ни на каплю никаких колебаний потому што муш ее лежал в  окопах и как щас я  из секунды в секунду только и думаю об ALENE так и он там душою жил со своею семьей – со своею женой. Я по совести никак не мог остатца в одной комнате на ноч с женьщиной штобы она спала неспокойно хотя-бы я и улегся на полу. До «дома» мне было часа три ходу потому што плутать лесными дорогами ночью….

Все права сохранены, при использовании материала строго указание источника.