Я помню две встречи, которые были у нас с Марфой Ямщиковой в доме Палибина. Незабываемые встречи, могу уточнить. Навсегда врезался в память вид из окна кабинета Саввы Ямщикова: подлинная старая Москва, московский дворик. Теперь, вероятно, этого не будет. Но невозможно представить, что этот очаг, десятилетиями призревавший реставраторов, угас. Казалось бы, нас учат, что все возможно: возможно ломать особняки, купеческие дома, ограды, рубить деревья, выселять людей, предавать память…  Но ведь невозможно в себе убить человека. Невозможно. Я уверен. Дальше будут еще более иррациональные, утопические события, но пока, когда еще жива память, остры чувства, не умерла любовь, как тягостно и больно переживать очередную потерю. Москва, которые видят мои глаза – мало имеет отношения к тому городу, где я родился, который люблю. Но пока еще я могу отыскать едва приметные следы, пройти по улицам, давным-давно бывшим родным. «Ничего, - говорю я себе. – Новые, приезжие обживут эти места». Но не легче сердцу. Есть ли силы бороться? С кем? Опять ветряные мельницы в глазах.